Евгений Гришковец в Риге — о чтении, известности, работе в одиночку, Украине и Меркель. ВИДЕО

Евгений Гришковец, персона однозначно феноменальная. Он неоднократно бывал в Риге, его моноспектакли собирают аншлаги не только в России, но и у нас в Латвии. Никого не удивило, что в это воскресенье на творческой встрече в книжном магазине Polaris было не протолкнуться. К Гришковцу пришли около 300 человек.

Гришковец прибыл к нам в Ригу из Таллина, где играл спектакль «Прощание с бумагой». Гости были активны, а сама встреча прошла душевно и безусловно в манере Евгения Гришковца. Который не рубит с плеча, хоть и говорит, что думает.

“Мне трудно работать в команде, поэтому я ставлю моноспектакли. К тому же, вряд ли кто-то смог бы меня терпеть, кроме жены” – смеется Евгений.

Гостей интересовало все - от отношения к популярности до политики, от его личной жизни до отношения к чтению и конфликта Гришковца с “Квартетом И".

"У меня нет популярности - у меня есть известность. Безусловно это утомляет. Однако моя профессия это предполагает. Это часть моей жизни, - говорит о себе Гришковец. - У меня нет компьютера. Я ортодоксально отношусь к этим вещам. Пять лет назад я отказался от Интернета . И с тех пор меня не интересует, кто и что пишет про меня в Сети. Моим сайтом занимаются другие люди. А я им поставляю тексты. Если кто-то пишет мне важное письмо, его распечатывают – и я читаю его с бумаги".

Ves(точка)lv публикует самые яркие цитаты из встречи Евгения Гришковца с читателями:

• Когда я впервые позвонил Сергею Юрскому и начал объяснять, кто я такой, он сказал: да, я знаю! Вот здесь-то я и понял, что известен. Это было примерно через полгода после получения “Золотой маски”.
• Как-то мне навстречу по улице идет типичный москвич. Смотрю, садится на лавочку и начинает читать книгу. Вимательно так, перелистывает страницу за страницей. Подхожу к нему и говорю: “Это моя книга”, а он мне: “Нет, моя”. Пояснил ему, что это я написал. В тот момент я понял, что писатель.
• Для меня тяжелее, когда я становлюсь закрытым и отстраненным от всех. Плюс я не мелькаю в телике. Бывает, конечно. Но это не "НТВ". Мой зритель очень деликатен, он ходит в театр. Тяжело ходить в бары, вот там я не одинок. А так, вип-залы в аэропорту я не заказываю.
• Если хочется отдохнуть, надо ехать за границу. В Китае вот хорошо. Но там бурно реагируют на всех, у кого европейская внешность.
• Я вообще плохо отношусь к развлекательной литературе - так называемым аттракционам. Моя писательская деятельность никогда не относилась к развлекательному жанру. Считаю, что все псевдоисторические романы - это мусор. Например, Пикуль - эта литература не обязательна к прочтению, лучше читайте "Войну и мир" Толстого.
• Я не научился читать развлекательную литературу. Знаю, многие получают от этого удовольствие. А я нет. Лучше пойду вина побольше выпью.
• Я не верю в регулярное чтение и не считаю это полезным. Я не читаю художественную литературу около 13 лет. Чтение - это переживание, а каждый день получать такую дозу переживаний, читая большие серьезные книги - это нехорошо. Бывает так, что человек читал очень много, а потом раз, и не может читать. Особенно большие и сложные книги. Он мучается, начинает сомневаться. Полагает, что он обленился или делает что-то неправильно. Но просто жизнь так пошла. Он, может, сейчас влюблен, или у него все страшно интересно на работе, и он не может читать. У меня в жизни было три периода запойного чтения, когда литература была необходима как воздух, и я читал ежедневно по многу часов.
• Некоторые книги я перечитываю несколько раз. С возрастом мне открываются глубины. То, что я не видел в детстве.

• Чувства напоказ и мысли напоказ — это свинство. Это неприлично. Я не занимаюсь ни тем, ни другим. Я занимаюсь искусством — делаю художественные произведения. Они существуют в виде литературных текстов и спектаклей.
• Я работаю один. Ставлю пьесу раз в 3 года. Представляю, если бы мне пришлось платить какому-то автору, он бы ещё подумал, что там можно так долго делать. Плюс, меня бы никто не вытерпел так долго. Кроме моей жены.
• Нет большей помехи, чем чужая помощь.
• Как рождается моноспектакль? Приходит замысел. Откуда он берётся, я сам не понимаю. Чаще всего это происходит где-то в транспорте.
• Чтобы создать что-то новое, мне нужно освободиться от старого. Сейчас я играю спектакль "Шепот сердца". Уже около 80 раз выступил. Когда сыграю его более 100, напишу его на бумаге. Вот тогда во мне и появится место для чего-то нового.
• Невероятную радость я получаю в момент спектакля, когда возникает удивительное ощущение отстраненности. Я с удивлением смотрю на себя со стороны. Когда зрители все, как один, слушают и переживают.
• Сейчас я редко играю спектакль "Как я съел собаку". Примерно три-четыре раза в сезон. А раньше делал это часто. Всего я его сыграл раз 650. Сейчас это уже четвертая редакция. Абсолютно отличающаяся от начальной. Ведь спектакль начинал играть человек, которому было 30 с небольшим. А сейчас на сцене человек, которому 40 с лишним. Когда 16 лет назад я начинал играть, меня радовало, что люди меня слушают. Радовало, что можно говорить о простых и сокровенных вещах. Со временем главная тема поменялась. Сейчас это тема свободы. Как некой таинственной мечты человека, которую он плохо себе представляет. И тема встречи человека с государством. А любое государство не интересуют и не могут интересовать индивидуальные качества отдельного человека. Кроме номеров, счетов, размеров.
• Когда ко мне после представления подходят и говорят: «Спасибо, есть над чем подумать...» – это самая расхожая и глупая фраза, которую можно себе представить. Над чем тут думать? Тут чувствовать нужно! Спектакль уже продуман. Искусство – оно не про «думать», а про «чувствовать». Искусство – не ребус. Это как с музыкой: либо ты ее слышишь, либо не слышишь.
• Я всегда редактирую спектакль во время исполнения - это большой писательский труд. Многие могут назвать это импровизацией, но это неверно. Текст мой, поэтому я имею уникальную возможность редактировать его. Как хочу и когда хочу.

• Если есть замысел и время, то я пишу. Если нет замысла, и нет времени, я буду мучиться, ходить в бар, смотреть дурацкие фильмы. Буду себя ругать. Я ужасно страдаю, благо, я не запойный человек. Нет замысла - нет писанию.
• "Квартет И" - для меня они идеологические враги. Когда я появился, ребята из квартета "И" были уже довольно известными. Потом они стали знаменитыми, а уже я известным. Они сделали фильм и спектакль "Разговоры мужчин среднего возраста". И пошло активное сравнивание нас. Многие посчитали, что мы делаем одно и то же. И тогда я счел нужным высказаться публично. Объяснил, что мы не просто непохожи, мы перпендикулярно разные… Ребята на меня обиделись. Хотя свое мнение и негодование я высказал в адрес зрителей, которые сравнивают нас и видят что-то похожее.
• Я знаю много богатых людей, очень образованных людей, но они уставшие от жизни. Это люди-жлобы. Среди них нет моих приятелей. Мои люди любят жизнь.
• Я не знаю, что у них там будет на Украине. И, к сожалению, приходится говорить, что это будет ТАМ, а не У НАС. Притом, что сам я, по большей части, этнический украинец. Девичья фамилия моей мамы — Цыганенко, а бабушка из Жданова (ныне Мариуполя)… Я желаю им всяческого благополучия. Чтобы они были самобытны. Чтобы они все-таки не стали переводить Гоголя, Пушкина и Лермонтова на украинский.
• Пока там не исчезнет гнев, будет происходить то, что происходит сейчас. Ведь гнев темен. Он человека оглушает и ослепляет. Или наоборот - искривляет и обостряет его зрение, давая неадекватную картину мира… Национальная идея украинцев сегодня во многом заключается в ненависти к России. Пусть они не соглашаются и не хотят так упрощать. Но все так. И все упрощено.
• К сожалению, мы больше не можем быть очарованы Европой. На самом деле мне тревожно, что сегодня в мире нет ориентиров. Я живу в России, и намереваюсь там жить. Я переживаю, что Европа, как некий образец той жизни, того очарования, потеряла для нас всякий смысл.
• Если вы и правда боитесь агрессии со стороны России, то вы дураки. Если вы изображаете страх, то вы подонки. Такими были мои слова на недавней конференции в Берлине, где были представители Латвии, Литвы, Эстонии. Я им так прямо и сказал. Они говорят: у нас такая застарелая память об агрессии. А я им: жить по старой памяти тоже глупость, и это совсем не по-европейски. Что теперь, любой еврей должен бояться любого немца или любого, кто говорит по-немецки? Вот, что я отвечаю представителям из стран Европы.
• На идиотку Меркель я смотреть не могу. Особенно, когда она делает селфи с мигрантами… Я-то пожил с мигрантами. Когда в 90-м году я приехал в Берлин как угнетаемый в России еврей, меня по Красному кресту поселили жить с двумя марокканцами. Это было очень по-европейски. Их надежды оправдались — я вернулся домой.
• Самая большая тревога — то, что в школе мы воспринимали, как демагогию, фразу "Лишь бы не было войны". А в преддверии 2016 года она звучит актуально.
• Я помню, как я был счастливым, но это было в детстве. Отвечу словами Андрея Тарковского: умный человек христианской культуры может быть счастлив лишь, когда не думает о смерти — в процессе дружбы, любви и любимой работы. Иногда я бываю счастлив и сейчас, но очень коротко. Поэтому позволяю себе не суетиться на эту тему. Тем более что тот же Тарковский сказал: счастье — слишком ничтожная цель, чтобы ее добиваться.