«Этот лживый мерзавец!» Как русский посол разозлил Кеннеди

�мков (NPIC) Артура Ландала, крупного специалиста в области дешифровки шпионских фотографий.

Установка пусковых позиций для ракет SS-4 на западе Кубы продвигается быстрыми темпами, как заявил Ландал. Все будет готово всего через несколько дней. Бомбардировщики Ил–28, по нашим данным, имеют дальность полета 1100 километров, а возможно и более.

Как, собственно говоря, вы научились интерпретировать снимки? Ландал объяснил. Сначала нужно было получить снимки американской территории, а иногда — даже посетить снимаемые на пленку места. Например, на снимках штата Виржинии были видны хлева для свиней и скот на пастбищах, и это говорило о том, что люди там едят мясо. Специалисты могли нарисовать очертания дома: кухню под потолочной вытяжкой, над ванной вентилятор, в гостиной — камин, а все остальное — спальни или кабинеты.

Исходя из роста числа захоронений на кладбищах, эксперты делали выводы о том, сколько людей умерло за прошедший год, а значит, какова численность населения данного региона, если только там не случилось какой-нибудь смертельной эпидемии. Железнодорожные пути и электрические провода вели важным заводам.

Когда фотоаналитики создали эту «азбуку», они получили в помощь снимки их разных частей спектра и с компьютера. Так их «видение» преумножилось. Они могли делать снимки более четкими, стирать ненужный фон, тени или отблески солнца, получать рельефные цветные изображения из нескольких снимков, снятых в разных спектральных зонах. Кадры в инфракрасном излучении, чувствительном к теплу, позволяли специалистам определить места, откуда еще несколько часов назад вылетели самолеты, или где прежде стояли танки или другие машины.

Разумеется, противник старается разными способами замаскировать важные объекты. Некоторые материалы американцам передал Пеньковский (Олег Пеньковский — агент Герой, полковник советской разведывательной службы ГРУ — см. первую часть). Ценными были также снимки ракет с военных парадов на Красной площади в Москве.

«Кубинцы спали в одном типе палаток, а советские солдаты — в другом, — сказал Джэк Р. Смит из штаб-квартиры ЦРУ. — СССР использовал стандартный метод развертывания. Кабельные линии прокладывались определенным образом. На определенном месте должен был топливный склад. Как только мы это увидели, мы поняли, что это».

«Ящикология», или как распознать замаскированный военный груз

Уже в 1961 года Пеньковский сообщил американцам удивительную новость: несмотря на то, что Хрущев хвастается большим военным арсеналом, у СССР недостаточно межконтинентальных ракет. То же американцам подтвердили разведывательные спутники. В боевом положении было выявлено более трех сотен ракет, однако наземные сооружения для них только строились. США, напротив, располагают 500 боеголовками на ракетах, нацеленных на объекты в Советском Союзе и в других странах коммунистического мира.

«Возникшая наука была названа „ящикологией”», — отметил Ландал, имея в виду распознавание разных замаскированных военных грузов. По всей видимости, этот термин родился как раз осенью 1962 года по время поисков советских ракет на Кубе.

Ни в Москве, ни в Гаване у американцев не было агентов, которые занимали бы высокие посты. На Кубе им помогали только внимательные люди с рядовыми должностями.

Если говорить о советской разведке, то в этот критический момент холодной войны СССР был совершенно слеп. Во влиятельных вашингтонских кругах КГБ не хватало качественных агентов, как о том написал Василий Митрохин и Кристофер Эндрю в книге «Неизвестные шпионские операции КГБ — Архив Митрохина». Однако, по словам Олега Гордиевского, который так же, как Митрохин, сбежал из советских спецслужб, Москва получала часть информации из прослушки.

Однако сравнение кадров, полученных с разведывательных спутников, убедило советских специалистов, что американцы серьезно относятся к угрозам для себя. Первый спутник «Космос 9» был запущен 27 сентября, а второй («Космос 10») — 10 октября 1962 года. Оба спутника летали четыре дня низко над США, а затем приземлились. На полученных снимках фотоаналитики ГРУ заметили активные военные приготовления. Еще один космический шпион был запущен уже в декабре — раньше не получилось.

Этот мерзавец Громыко

В четверг вечером Кеннеди принял министра Громыко, который приехал на заседание Генеральной ассамблеи ООН, и советского посла Анатолия Добрынина. Громыко вел себя довольно агрессивно, требуя, чтобы Соединенные Штаты прекратили угрожать новому режиму на Кубе. Он допустил, что Москва отправляет туда небольшое количество оружия для обороны, но не более!

Президенту хотелось открыть ящик письменного стола и показать министру снимки ракет, но потом отказался от этой идеи. Он лишь напомнил визитерам свое заявление от четвертого сентября о том, что размещение ракет средней дальности или другого стратегического оружия на Кубе будет иметь серьезные последствия. Громыко предложил Кеннеди снова встретиться с Хрущевым, но он отказался.

«Вся беседа была напрасной, и президент утвердился во мнении, что СССР начал игру вокруг Кубы, чтобы, рискуя, испытать или проверить американскую волю к отпору», — написал Владимир Налевка в книге «Карибский кризис».

Громыко уходил с ощущением, что американцы ни о чем не подозревают, и сообщил об этом в Кремле. Он и не знал, насколько разозлил Кеннеди. «Это лживый мерзавец!» — так президент охарактеризовал советского министра перед Дином Раском.

После ухода русских снова собрался Исполнительный комитет. Большинство его членов склонялось к мысли о блокаде. «Несравненное преимущество блокады в том, что она давала русским время одуматься, прежде чем мы пойдем на необратимые действия», —  написал заместитель Госсекретаря Джордж Болл в своих мемуарах.

Несмотря на то, что президент отдавал предпочтение блокаде острова, он по-прежнему сомневался в решении. Не будет ли ответом блокада Западного Берлина? И не может ли нападение на Кубу заставить СССР захватить этот город?

В пятницу 19 октября Кеннеди отправился на митинг в Чикаго. Он хотел поддержать кандидатов от Демократической партии перед ноябрьскими выборами в Конгресс.

Напряжение перед заявлением

Члены Исполнительного комитета по-прежнему больше склонялись к нападению на Кубу. В субботу 20 октября 1962 года Роберт Кеннеди позвонил брату в Чикаго: «Возвращайся немедленно в Белый дом! Мы должны поговорить».

Пресс-секретарь Белого дома Пьер Сэлинджер сообщил, что президент досрочно вылетает из Чикаго и вынужден прервать предвыборную кампанию. Президент простужен.

Четыре авиационные эскадрильи были готовы к налетам на ракетные позиции на Кубе.

Днем после возвращения Кеннеди сначала прочитал первый вариант своей речи, который ему приготовили. Потом Соренсен описал ему преимущества блокады: это гибкий и не слишком агрессивный ход, который вряд ли спровоцирует войну и, наоборот, скорее, заставит Москву уступить. Авиационный удар не может быть хирургически точным, и за ним неизбежно последует вторжение. Удар без предупреждения мир вряд ли поймет.

После полудня у Джона Кеннеди началось очередное совещание. Маккоун сообщил новости: на Кубе уже разместили 48 ракет средней дальности, которые находятся в боевой готовности. Недавно было привезено восемь ракет средней дальности, которые поразят цели на расстоянии трех — шести тысяч километров, но они еще не установлены на позициях. Кроме того, на Кубе неизвестное количество ракет аналогичных нашему типу «Поларис» и сотня самолетов, включая Ил-28.

Макнамара отстаивал идею морской блокады. Она с максимальной долей вероятности достигнет нашей ограниченной цели — вывести советские ракеты с минимальными потерями. Военные и некоторые гражданские снова ратовали за авиационный удар.

Эдлай Стивенсон, постоянный представитель при ООН, предложил вступить в переговоры с СССР. А что если за вывод их ракет предложить им вернуть Кубе Гуантанамо, а также вывести наши ракеты из Турции? Генералы решительно отвергли его предложение.

Однако наедине с собой президент подумывал о выводе ракет «Юпитер» из Турции. Их дальность составляет 2400 километров, они устарели, и лучше бы их было заменить атомными подводными лодками с ракетами «Поларис». И все же с уходом из Гуантанамо Кеннеди был не согласен.

11 участников совещания выступало за морскую блокаду, шесть — за авиационный удар.

Джон Кеннеди решил: «Объявим блокаду Кубе! Но она коснется только кораблей с ракетами и другими военными грузами и не затронет импорта нефти, продуктов питания и невоенных грузов. Мир легко на это согласится. А у нас останется возможность при необходимости ужесточить блокаду».

Кроме того, страны Латинской Америки предлагали присоединиться к блокаде. Аргентина отправит два эсминца, Венесуэла — два эсминца и одну подлодку. Об оказании помощи подумывали Тринидад и Тобаго, Колумбия и Доминиканская Республика.

Ядерное оружие на Кубе!

Утром в воскресенье в Белый дом приехал командующий тактической авиацией генерал Вальтер Суини. По каждому ракетному полигону может нанести удар шесть — восемь истребителей–бомбардировщиков, как объяснял генерал. Успеха гарантировать нельзя. Нам неизвестно, насколько сильна советская система ПВО.

Передав эту информацию, генерал утвердил президента в решении о блокаде. Роберт Кеннеди, Макнамара и Маккоун согласились. Известный генерал ВВС Кертис Лемей осудил блокаду: «Она почти так же ошибочна, как уступки в Мюнхене». Тем самым он намекнул на решение Лондона и Парижа осенью 1938 года уступить Гитлеру во имя мира и перекроить Чехословакию.

Только если блокада провалилась бы, Джон Кеннеди отдаст приказ о нанесении авиационного удара. Сначала истребители и бомбардировщики должны были ликвидировать систему ПВО и только потом — ракеты. Макнамара заявил, что затем на Кубе высадилось бы 90 тысяч морских пехотинцев.

Начальник штаба ВМС адмирал Джордж Уил. Андерсон изложил метод контроля над советскими кораблями. Сначала судно получает сигнал остановиться и позволить осмотр. Если оно не подчиняется, то по нему стреляют артиллерийским снарядом. Если даже это предупреждение не поможет, то следующим выстрелом будет уничтожен судовой руль.

«Вы уверены, что это возможно?» — переспрашивал президент.

Адмирал был уверен: «Да, господин президент».

Первоначально Кеннеди планировал объявить о блокаде в воскресенье в семь часов вечера. Однако разногласия между членами Исполнительного комитета задержали подготовку, и заявление было перенесено на понедельник. К этому времени Атлантический флот займет позиции. Вместе с тем Белый дом должен проинформировать союзников по НАТО и руководство Конгресса.

Издание Washington Post делало предположения в связи с необычайными действиями Белого дома: что-то происходит вокруг Кубы или вокруг Западного Берлина. Газета New York Times собиралась выпустить статью о вероятном кризисе в отношениях с Москвой. Когда президент узнал об этом, он позвонил редактору Орвиллу Драйфусу и потребовал, чтобы тираж придержали — это был очень неординарный шаг.

Хрущев: «Наши ракеты обнаружены!» Кастро: «Мобилизация!»

В полночь Сэлинджер сообщил: «В понедельник в 19 часов президент сделает важное заявление». Эта новость потрясла Хрущева. Они обнаружили наши ракеты! Такого он не ожидал и тут же собрал заседание Президиума ЦК. Можно ли во время удара использовать ядерное оружие? К единому мнению прийти не удавалось. Наконец Плиеву передали, что этот вопрос решит Москва.

В Вашингтоне тоже начался сумасшедший дом. Надвигается кризис в отношениях с СССР! С утра понедельника журналисты, политики и иностранные дипломаты обзванивали своих знакомых в Белом доме и в Пентагоне, чтобы выбить из них подробности о том, что готовится. Никто ничего не знал, а если и знал, то отрицал это. По Вашингтону разносились слухи: что-то происходит из-за Берлина. Что-то творится из-за Кубы!

Вооруженные силы за рубежом были приведены в состояние повышенной готовности. Такой же приказ получили пять дивизий внутри страны. Бронетанковая дивизия была переброшена из Техаса на побережье Атлантики. Из Гуантанамо было эвакуировано 2 700 семей служащих, а гарнизон подкрепили двумя батальонами морской пехоты. Самолеты U-2 начали вести непрерывную съемку кубинской территории. Штурмовики и истребители усилили патрулирование Карибского моря. Там сосредоточилось 90 военных кораблей, включая восемь авианосцев.

Эти приготовления невозможно было скрыть. После полудня испуганный Кастро объявил на Кубе всеобщую мобилизацию. Под ружье он поставил 350 тысяч мужчин и женщин.

В пятом часу в Белый дом приехали представители Конгресса. Макнамара, Раск и Маккоун показали им фотографии разведки.

Встреча вызвала гнев как у депутатов и сенаторов, так и у президента. Визитеры и не подозревали, что это решение рождалось в муках пять дней. Кеннеди был убежден, что если бы они прошли через эти мучения, то «встали бы на тот же путь, который выбрали мы».

За час до времени заявления активизировались дипломаты. Госсекретарь Дин Раск принял Добрынина и передал ему текст речи президента и письмо Кеннеди Хрущеву. Американский посол Фой Колер сделал то же самое в МИДе в Москве. Посол Стивенсон проинформировал о ситуации Генерального секретаря ООН У Тана и потребовал созыва Совета безопасности.

Вечером весь мир узнал из уст американского президента о тайном вооружении Кубы ракетами с ядерными боеголовками и о советской лжи в этом вопросе. Поэтому в среду 24 октября в 10 часов утра по вашингтонскому времени США планируют начать морской карантин Кубы на расстоянии 500 морских миль (926 километров) от острова. Этот карантин — только первый шаг.

 

И если какое-нибудь судно попытается прорвать эту линию, то правительство Соединенных Штатов без колебаний применит военную силу. Кеннеди также напомнил, что нападение на Берлин будет ударом по Соединенным Штатам.

Блокаду поддержали союзники в Европе, а президент Франции Шарль де Голль даже не захотел смотреть на снимки ракет на Кубе. Организация американских государств также единогласно поддержала карантин. Кремль оказался в изоляции.

С оружием и солдатами на борту на Кубу следовало 30 кораблей, некоторые из которых сопровождали подводные лодки. Что же теперь? В тот момент в Москве было на восемь часов раньше, то есть полдень. Вечером Хрущев созвал совещание членов Президиума ЦК КПСС. Настроения были подавленные. Подобной острой реакции они не ожидали. Текст заявления президента их несколько успокоил, потому что в нем Кеннеди не предъявлял ультиматумов и не говорил о вторжении на Кубу.

Хрущев подготовил по пунктам ответ Кеннеди и попросил коллег остаться ночевать в Кремле. Если кризис будет усугубляться, они смогут немедленно действовать. Кроме того, их ночные поездки могут заметить иностранные журналисты.

Обратно в прошлое: почему Хрущев хотел разместить атомное оружие на Кубе?

Кремль все время беспокоил американский ядерный перевес и существование Западного Берлина. В декабре 1957 года НАТО решило, что разместит в Западной Европе ракеты средней дальности с ядерными боеголовками. Москва, напротив, хотела, чтобы вся Европа избавилась от этого оружия. В конце октября 1958 года Советский Союз направил трем западным державам предложение: мы хотим, чтобы Западный Берлин превратился в свободный и демилитаризированный город». Запад не отреагировал на это предложение.

В сентябре 1959 года Хрущев посетил Соединенные Штаты по приглашению президента Эйзенхауэра. Дальнейшие связи нарушил серьезный инцидент: в мае 1960 года СССР сбил над своей территорией самолет–разведчик U-2.

Только по прошествии года советский лидер встретился с новым президентом США в Вене. США будет защищать Западный Берлин силой, даже если за этим последует атомная война, угрожал Кеннеди. Тем не менее Хрущеву казалось, что новый первый человек Америки — неопытный интеллектуал, который легко поддается эмоциям, а в политике не умеет принимать решений. Лидеры так ни о чем и не договорились.

В августе 1961 года восточные немцы с согласия Кремля выстроили стену, отделявшую одну часть Берлина от другой. Это было ответом на неуступчивость Запада. Берлинская стена стала самым ярким символом разделения мира и текущей холодной войны.

Кроме того, Хрущев столкнулся с проблемами. Традиционные трудности в сельском хозяйстве, которые Москва решала закупкой огромного количества зерна за рубежом, способствовали спаду промышленного производства, которому недоставало современных технологий. Сталинисты, которым уже дали послабление, указывали на все эти просчеты и списывали их на Генсека.

Советский лидер хотел укрепить свое положение какой-нибудь победой на международной арене. Во время визита в Болгарию в мае 1962 года один из сопровождавших его на побережье Черного моря заметил: «На противоположном берегу, в турецкой Анатолии, американцы разместили ракеты, которые могут за 15 минут уничтожить наши важные промышленные центры».

Это замечание не давало Хрущеву покоя. Ведь и у СССР может быть база с ракетами у американских берегов — на Кубе! В начале года он исполнил просьбу кубинцев и отправил им зенитные ракеты. Но почему бы там не разместить и ракеты средней дальности, и тогда американские города будут у СССР на мушке, как и мы у них из Турции?

По мнению некоторых российских историков, решение Хрущева ускорило и сообщение Большакова. В марте 1962 года Роберт Кеннеди якобы рассказал ему, что Пентагон подготовил план превентивных ядерных ударов по Советскому Союзу. Однако президент этот план не одобрил.

«Мы должны запустить американцам ежа в штаны!» — сказал Хрущев маршалу Родиону Малиновскому, министру обороны.

Предложение о размещении ракет Президиум ЦК КПСС обсуждал 21 мая. Хрущев говорил о серьезной угрозе для кубинской революции. Он напомнил о секретных операциях ЦРУ против Кубы и ее исключении из Организации американских государств.

«А что мы будем делать, если американцы пойдут на какие-нибудь ответные меры?» — спросил старый лис Микоян. Ему никто не ответил. И хотя некоторые из присутствовавших разделяли его опасения, они не хотели раздражать Хрущева, который горел этой идеей.

Под кодовым названием «Анадырь»

Приготовления к устрашению американцев велись необычайно быстро.

Три высокопоставленных офицера Генерального штаба получили приказ в течение 48 часов подготовить проект ракетного вооружения Кубы. Операцию назвали «Анадырь» в часть большой сибирской реки, которая впадает в Берингово море. По плану, будут сформированы дивизионы, состоящие из трех полков ракет средней дальности. Два дивизиона получат ракеты Р–12, а один — Р–14.

 

В общей сложности 40 пусковых установок. Их защита потребует присутствия других крупных сухопутных и морских подразделений, прежде всего: четырех механизированных полков Советской армии (в каждом по 2,5 тысячи солдат, вооруженных новейшими танками Т–55), дивизиона ракетных тактических комплексов «Луна» дальностью до 70 километров и части с авиационными ракетами С–25. Их подкреплит полк военных вертолетов Ми–4 и полк из 32 бомбардировщиков Ил-28 с шестью атомными бомбами.

Военно-морские силы будут представлены четырьмя крейсерами береговой охраны, 12 ракетными катерами типа «Комар» и 11 подлодками, девять из которых будут вооружены ядерными ракетами. В общей сложности будет задействовано 44 тысячи солдат и моряков исключительно под советским командованием. Перед отплытием из-за секретности офицеры должны сказать рядовым, что они плывут на Чукотку, поэтому получат зимнее обмундирование.

Составители плана рассчитывали на то, что размещение ракет невозможно будет скрыть от самолетов–разведчиков U-2. Поэтому сначала на Кубе нужно привести в боеготовность авиационные ракеты, которые должны заставить этих летающих шпионов отказаться от полетов.

Президиум одобрил план 24 мая. С Кастро его обсудит специальная делегация, которую возглавит Шараф Рашидов, кандидат в члены Президиума ЦК и Первый секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Узбекской ССР. Военных будет представлять главнокомандующий ракетными силами маршал Сергей Бирюзов, заместитель начальника Главного штаба ВВС генерал Сергей Ушаков и генерал П. Агеев.

Они должны были отправиться на Кубу в гражданской одежде — официально в качестве делегации специалистов по сельскому хозяйству. Когда в конце мая они выходили из самолета в Гаване, на голове у Рашидова была традиционная узбекская тюбетейка. Это переодевание настолько удалось, что американские агенты даже не заметили их прилета.

29 мая Фидель Кастро согласился с предложением о создании ракетного плацдарма на острове. «В понимании причин были некоторые расхождения, — написал Владимир Налевка в книге «Карибский кризис». — Фидель Кастро считал строительство ракетной базы формой кубинской помощи советским стратегическим интересам, а не провозглашаемой защитой кубинской революции».

Командующим запланированной Группы советских войск стал генерал Исса Плиев, который получил псевдоним Иван Александрович Павлов. Этот военный, прошедший Вторую мировую войну, не был мыслителем, и, по словам Налевки, его «идейный горизонт ограничивался изогнутым клинком его казацкой шашки». В июне 1962 года он командовал войсками, которые подавляли протесты рабочих в Новочеркасске против роста цен на масло и мясо. Погибли десятки людей. Плиева можно было легко контролировать.

Отправка военного груза и солдат была непростой. Пришлось найти 85 грузовых кораблей. Для переправки контейнеров с ракетами годились только крупные суда. Переброска началась 12 июля 1962 года и продолжалась четыре месяца.

Между тем отшлифовывалась политическая договоренность. Москву посетил Рауль Кастро в качестве министра обороны и министр экономики Эрнесто Че Гевара. На вопрос, что будут делать американцы, когда узнают о ракетах, у Хрущева был простой ответ: «Не бойтесь. Соединенные Штаты не будут как-то особенно реагировать. А если возникнут проблемы, мы отправим туда Балтийскую флотилию».

График и условия транспортировки составители плана подготовили с традиционной русской небрежностью, не думая о людях. Из-за секретности солдатам на кораблях приходилось сидеть в трюмах, невзирая на тропическую жару, а на палубу им разрешалось выходить только по ночам.

 

Из-за невыносимых условий некоторые умирали. Штабные офицеры летели через Африку гражданскими рейсами как специалисты по мелиорации. Ни у одной из групп не было достаточно валюты, чтобы заплатить за отель в Дакаре во время промежуточной остановки, поэтому люди спали в аэропорту.

На удивление, западные спецслужбы не заметили этих перемещений. Только в конце августа немецкое разведывательное агентство БНД отметило, что через Балтийское море проплывает большое количество советских кораблей. Первые суда с солдатами пришвартовались на западном берегу Кубы 25 июля. Первые ракеты были доставлены «Омском» 12 сентября.

Всем членам экспедиции приходилось ходить в гражданской одежде: армия пошила для них одинаковую модель летних брюк и рубашек. Некоторые солдаты, в особенности водители грузовых автомобилей, переоделись в кубинскую форму. Именно люди, одетые в совершенно одинаковую летнюю одежду, и привлекли внимание кубинских агентов ЦРУ в конце сентября. Сотрудник одного гаванского отеля сообщил американцам, что вблизи Сан-Кристобаля появилась запретная зона, и что личный пилот Кастро, напившись, рассказывал о ядерной обороне Кубы.

С начала августа — первым делом — советские солдаты создавали систему ПВО. Полк с ракетами Р–12 прибыл в начале сентября. Позиции для него подготавливались под Гуанахаем, другие (для Р–12 и Р–14) — под Сан–Кристобалем, а третьи — под Сагуа–ла– Гранде. Первое судно с ядерным грузом «Индигирка» пришвартовалось в Мариэле на северо-западном побережье четвертого октября.

 

За ним приплыли еще два корабля. В общей сложности они доставили на Кубу 162 боеголовки и бомбы, мощность каждой из которых была аналогична хиросимской. Каждое судно охраняла подводная лодка класса Zulu с 22 торпедами.

Однако строительство баз затягивалось. В середине октября Генеральный штаб отправил на Кубу инспекцию под руководством генерала Анатолия Грибкова.

Но кто отдаст приказ к запуску ядерных ракет с Кубы? Члены советского руководства не могли прийти к единому мнению в этом кардинальном вопросе. В Генштабе даже подготовили приказ для Плиева, в котором ему доверялось решение о запуске, если связь с Москвой будет потеряна, а оборона от неприятеля будет провалена. Но восьмого сентября Малиновский отказался подписать этот приказ. Распоряжение о запуске может отдать только Москва, о чем московский штаб сообщил своему командующему на Кубе несколькими телеграммами.

Кроме того, встретившись с Плиевым, Грибков подчеркнул, что этот приказ может отдать исключительно политическое руководство в Москве — лично Хрущев. За Плиевым остается право решать вопрос о применении ракет «Луна» с девятью ядерными боеголовками, однако такой приказ Плиев может отдать только в том случае, если на Кубу действительно нападут.

Инспекция установила, что первые Р–12 будут поставлены на вооружение 25 — 27 октября. Работы затягиваются. Первоначальный график выполнить невозможно! Разговоры с низшим командованием удивили Грибкова и Плиева.

 

Офицеры, которые выбирали места под базы, глубоко ошибались: пальмовые рощи не могли скрыть военную технику. Это было принципиальной ошибкой. Кроме того, кубинцы предостерегли русских, что недавно над Кристобалем пролетел американский самолет–разведчик и, вероятно, что-то заметил.