Видео
В мире
— Слышал на днях: пришел Эмсис и все уладил. Президент получился в первый день выборов.
— Как же… Мой близкий коллега, хороший друг и боевой товарищ выдвинут кандидатом в президенты… Голосование близится к завершению. Долгополова уже сняли с трассы. И тогда я пришел поздравить Раймонда…
— А откуда вы знали, что его изберут, что придется поздравлять?
— Возможно, я не столько знал, сколько пытался показать, прикидывался, что знаю… Мне захотелось быть противовесом тому нигилизму, какой царил среди журналистов, которых я встретил. Они меня спросили: по какой надобности я тут появился? Я сказал: "Пришел поздравить президента". "Но сегодня–то его не изберут". Я: "Как не изберут? Раз я пришел, все будет…"
И у меня действительно была такая внутренняя уверенность, что изберут. Потому как, занимаясь политикой долгие годы, я очень хорошо знаю, что из себя представляет стабильность коалиции. Никто не хочет подвергать стабильность коалиции риску. Все знают: если коалиция нестабильна, никто не может дать твердых гарантий, что ты сохранишь свои политические позиции. Потому, если бы Раймонд не получил большинство голосов, я бы на месте Лаймдоты Страуюмы очень занервничал. Это означало бы, что коалиции нет. Просто нет.
Кроме того, я спрашивал у некоторых националов, как они поступят, если господин Эгилс Левитс не будет участвовать в последнем туре? Они сказали: мы это не решали, но, похоже, будем голосовать… Сейчас они упираются, но я полагаю, что свою роль сыграли долгое пребывание Раймонда в политике и его характер. Он неконфликтный человек. Он не горазд выискивать вшивость у других. Если можно избежать конфликта, он в него встревать не будет. У него есть друзья и в других фракциях. Люди как в позиции, так и в оппозиции воспринимают его как человека, за которого можно проголосовать. Так и случилось. Я думаю, что большинство голосов набралось из всего политического спектра.
— Почему вас называют политическим опекуном Раймонда Вейониса? Он ведь сам состоял в девяти правительствах.
— А я горжусь этим. Он состоял и в моем правительстве. Он окончил биологический факультет на четырнадцать лет позже меня. Тогда, когда я уже прощался с политикой, Раймонд был в самом расцвете сил… Став президентом страны, он в Латвии достиг вершины горы. И я думаю, что он в этой должности пробудет два раза по четыре года. Потому что он тот человек, который сейчас нужен. Коалиция, если вспомнить, у нас всегда была чуть настроена на драчку. Ей нужна сила, которая сказала бы: "Прекратите! У нас в стране есть дела поважнее вашей внутренней возни".
— Депутат от "зеленых" Ингмарс Лидака сказал о Раймонде Вейонисе: нормальный деревенский парень, который, попав в большой город, старается всего добиться своими силами. Чем дополните этот портрет?
— Да, так оно есть. В Риге были большие проблемы. Засоряющие среду рижские объекты и влияние Риги на окрестности создавали очень большое напряжение. Нужен был молодой, не связанный с рижскими делами парень, которому было бы по силам привести эту систему в порядок. Я выбрал Раймонда Вейониса, который в ту пору был заместителем начальника Мадонского регионального управления среды. Я предложил ему стать начальником Рижского регионального управления. Он принял этот вызов. Деревенский парень перебрался в Ригу. Высокий, длинноволосый, но… с блеском в глазах. Очень знающий, сердцем "зеленый" человек с четкими моральными принципами. Планку он держал очень высоко: если уж установлены требования к предпринимателям
— Пишут, что шансы стать президентом у Раймонда Вейониса были уже на предыдущих выборах. Но тогда Союз "зеленых" и крестьян выставил своим официальным кандидатом Андриса Берзиньша. Меня, размышляя о президентстве Вейониса, обеспокоила следующая характеристика этого факта — Вейонис обиделся. Как раз такого рода обиды могут сильно помешать делу.
— Это заметили журналисты. Я ему тогда сказал: "Вроде рановато еще тебе". Тогда ему еще как следует не поверили, но уже было ясно видно, что он достоин президентства. Хорошей школой для него был пост министра обороны. Он укрепил его как государственника
А то, что партнеры по коалиции, в том числе националы, не хотели, чтобы Вейонис стал министром среды и регионального развития, конечно, породило обиду. Мы все почувствовали себя обиженными. Потому что мы, "зеленые", считаем, что ухаживать за сектором среды умеем лучше прочих. Однако порой то, что в начале кажется обидой, оборачивается преимуществом. Так и то, что Раймонд стал министром обороны, умножило его способности и повысило степень его соответствия посту президента.
— Имело ли в свое время какой–то вес то, что вы были первым премьер–министро
— Как только его избрали, мы, преисполненные большой гордости, послали весть своим "зеленым" братьям в Европе. Первый президент в мире от Партии зеленых — это, конечно, останется в истории. С одной стороны, это большая честь для Латвии. С другой — этот факт можно очень хорошо использовать. Латвия — зеленая страна. Это одно из тех качеств, которые можно и нужно акцентировать на уровне международных встреч. Показывая, что мы действительно можем гордиться приведенной в порядок средой, зеленой Латвией, президенту легче поднять авторитет страны. Одновременно напоминая, что он тоже следует "зеленым" путем. Конечно, он не сможет быть членом партии. Но цвет из–за этого менять не надо. Он был и останется "зеленым". Это действительно имеет значение. По крайней мере — за пределами Латвии.
— Вы упомянули коалицию. С чем ему в данной ситуации и уже будучи в статусе президента придется считаться больше всего?
— Самым главным вызовом для Раймонда на новой должности будет макровидение и способность не ввязываться в будничные политические интриги. Это он уже не может себе позволить. Он уже вышел из этой весовой категории. Значит, сейчас для него важно поверить в миссию своего президентства и выработать для себя распорядок дня. Для себя! Ни в коем случае не ввязываясь в коалиционные будничные разборки. Это уже не является его обязанностью. Это обязанность премьер–министра
— По–моему, Андрис Берзиньш во внутренней политике был нейтральным президентом. Однако политическая среда, коалиция к нему относилась весьма, скажем, прохладно. Если Раймонд Вейонис будет держаться четкого нейтралитета, не попадет ли он в немилость политической тусовки?
— Ему нельзя повторять путь Андриса Берзиньша. Он другой. Другой президент. Во всяком случае, слишком большое спокойствие, слишком большое полагание на дееспособность и инициативу коалиции были бы неуместны. То есть за ней нужен присмотр. Например, в распорядке дня ( по необходимости — правительства или Сейма) все–таки должны быть предусмотрены заседания, которые инициирует президент. На эти заседания президент приходит, чтобы двигать дела, которые наболели у людей, которые нация воспринимает как свои проблемы. Если правительство их откладывает или не может преодолеть, президент является тем лицом, которое инициирует рассмотрение этих дел. Чтобы общество почувствовало — президент нас увидел, он знает о наших бедах, он говорит власти: делайте же что–то для пользы дела! Конечно, у него не так уж много инструментов. Но они, скажем, достаточно громогласны. По этой части я бы рекомендовал Раймонду быть активнее Андриса Берзиньша.
— Что бы ему не следовало перенимать у своих предшественников на этом посту?
— На уровне моего собственного взора сейчас плохой кажется неясность внешнеполитическ
В профессиональном плане мне не в чем упрекнуть министра иностранных дел. Но я упрекаю его в том, что он не старался объединить эти три внешние политики в одну и не добивался, чтобы наружу Латвия звучала единым голосом. Но из разных уст. Со своими нюансами и объяснениями. Но это не могут быть разные внешние политики.
А если министр иностранных дел этим не занимается, то, на мой взгляд, этим должен заниматься президент. Тогда он должен сделать внешнеполитическ
В свое время существовал форум, на котором собирались внешнеполитическ
И еще он мог бы лучше, чем его предшественники, воспользоваться своим опытом работы с регионами. У Раймонда в регионах много друзей. Его поддержал Союз самоуправлений Латвии. Он лично знаком с мэрами, волостными головами… Этим преимуществом, особенно в ситуации, когда самоуправления в политическом плане чувствуют себя покинутыми и ищут поддержки у высших должностных лиц страны, он должен воспользоваться. Значит, он должен идти в народ через самоуправления.
— Не помешает ли ему в отношениях с конфессиями самоопределение — "язычник"?
— Думаю, что нет. Если человек является порядочным биологом с образованием в области естествознания, если его мировосприятие приведено в порядок, то этим просто, четко и ясно сказано, что по отношению к религии он будет держаться нейтралитета, будет относиться к свободе вероисповедания с пониманием и уважением.
— Он сказал, что его президентским приоритетом будет безопасность. Как вы считаете, понимает ли он, что объем содержания этого президентского приоритета — внешняя и внутренняя безопасность страны — весьма существенно отличается от содержания такого же приоритета министра обороны.
— К счастью, да. Он это понимает, потому что, побывав в структурах Министерства обороны, познал, насколько сильна эта система и чем она является. Зная это, он стал намного мудрее и понимает, что безопасность не связана только с военными структурами. Они очень нужный и важный элемент, но настоящей, истинной безопасностью является внутренняя безопасность. Раймонд хорошо понимает значение силовых структур и стабильности. Особенно посетив Украину, возникает основание думать, что именно внутренняя стабильность является тем фактором, который определяет — смотрит внешний враг на тебя как на жертву или как на такого, с кем не стоит возиться, с кем конфликтовать бесперспективно.
— А что вы сами, глядя с президентского уровня, считаете главными угрозами, рисками, с которыми ему и Латвии придется считаться?
— В мою бытность премьер–министро
А если мы позволим себе небрежность, если позволим себе не углубляться в аспекты безопасности, если позволим себе выступать с резкими маневрами и если к этому еще присовокупится какая–то группа социально неудовлетворенны
— А между тем вы сами сказали, что правительственна
— Да, к сожалению, хронической болезнью латвийской политики является секторальное видение. Эйнарс Репше в свое время сформулировал это очень четко: "Министр министру — волк!" Значит, то, что тебе удастся вырвать из рук другого, — твое. Это означает, что происходит секторальная борьба за получение бюджетных средств. Невзирая на то, как обстоят дела в других отраслях. В таком стиле развития государства не добиться. А общее видение куда–то пропало. Думаю, что одним из недостатков наших последних правительств было отсутствие у них механизма общего действия. Даже инструментов не было. Ни правительства как команды, ни соответствующих заседаний, ни мозговых центров…
Однако даже разговоры о том, что в "час Х" мы должны быть чрезвычайно сплоченными, обладать скоординированно
Потому президент должен просто указать на необходимость организации общей системы взаимодействия. И он укажет. Потому что он сам, будучи членом правительства, чувствовал этот барьер, наличие этих границ. Кроме того, народ Латвии — свидетельство тому, что этого можно добиться. На больших праздниках видно, что мы способны на общую песню. Видно, что народ способен на единство, когда кому–то плохо и требуется помощь… Правительство должно сподобиться на то же самое.
— Достаточно ли президенту страны на сей день того, что ему отводит Сатверсме?
— Я бы хотел сказать, что каждый сам может содержание Сатверсме расширить (или сузить) согласно своему президентскому видению и инициативе. Воля смотреть на вещи широко или узко — за самими президентами. Да, у него хватает полномочий и хватает влияния. Другое дело, если он хочет править и навязать свое мнение. Тогда у него не хватит сил. Такую власть Сатверсме ему не дает.
