Видео
В мире
Можно подумать, что у такой тенденции была и положительная сторона – уменьшение утечек информации, но отрицательная сторона была в том, что KNAB начал вести дела практически без надзора. Надзирающий прокурор ничего не знал о происходящем в деле и не мог ни надзирать, ни руководить следствием. Если он пытался запросить информацию, то следовала реакция руководства KNAB – жалобы на то, что прокурор мешает следствию, вмешивается в работу KNAB, до которой ему не должно быть никакого дела.
Теперь публично критикуется бывший коллега Марис Лейя. Пока Лейя делал то, что было нужно руководству KNAB, он был хорошим. Когда он перестал выдвигать обвинения, как этого хотело руководство KNAB, он стал плохим и его начали публично ругать. Это было давление на прокуроров. Надзирать за следствием, в том числе выполнять прямые обязанности прокурора фактически не давали, а пытались заставить прокуроров, чтобы они слушались KNAB – в следствие не вмешивались, а только выдвигали обвинения по указанию KNAB».
«Ты не имеешь права возражать KNAB!»
В качестве примера Пундурс привел ситуацию с «делом олигархов». О том, что KNAB направил его в прокуратуру, надзирающий прокурор узнал из прессы.
«В очередном интервью в СМИ руководство KNAB выступило с громкими заявлениями, что вот-вот дело будет передано прокурору, будут выдвинуты обвинения, и дело скоро попадет в суд, – рассказал он. – Надзирающий прокурор про это ничего не знал. Но обещание KNAB слышали люди. Таким образом руководство KNAB, использую прессу, поставило прокурора в ситуацию: «Прокурор, тебе надо начать процесс, выдвинуть обвинение, все уже сделано. Ты не имеешь права возражать KNAB!» Вот так шантажировали прокуроров в «деле олигархов», потому что есть установка, что прокуроры должны принимать дела без возражений и выдвигать обвинения против конкретных лиц».
Свои прокуроры и свои судьи
По словам Пундурса, у KNAB были свои прокуроры и свои судьи, которые могли дать все необходимые санкции, а потом получали за это повышение. Были и такие судьи, к кому KNAB не шел, считая их плохими. Судья становился плохим, если посмел не дать нужную санкцию. Тогда в его адрес поступали жалобы, вспоминает бывший прокурор Отдела по расследованию особо важных дел.
То, что он сам попал в список плохих прокуроров Юты Стрике, Пундурс начал осознавать, когда на него натравили журналистов с телевидения.
«Стрике сообщила передаче «Без табу», что я договорился с обвиняемым о признании им вины и наказании, – говорит бывший прокурор. – Такой исход дела ей не понравился, и поэтому обсуждалось, как я посмел пойти на такую сделку с обвиняемым Клещевскисом (задержанным KNAB в 2004 году офицером снабжения НВС Марисом Клещевскисом, который согласился сотрудничать и в 2005 году получил условный срок – прим. авт.). В передаче, конечно, не объяснялось, что закон позволяет такие сделки, и в каких случаях они разрешены – обвиняемый должен полностью признать свою вину, согласиться возместить ущерб и т.д.
Когда в деле мало доказательств, такое сотрудничество с обвиняемым может быть способом сохранить дело. Но в тот момент для Стрике это было недопустимо. Она считала, что прокуроры – плохие, если они не выказали достаточно страсти в расследовании дел KNAB. Если прокуроры не работали по указаниям Стрике, то на них начинали давить. Если несмотря на давление прокурор оставался при своем мнении, то он объявлялся плохим или покрывающим преступников. Стрике реализовывала свою власть через СМИ, политиков и руководство прокуратуры.
В то время верхушка прокуратуры всячески угождала KNAB, насколько могла. Если какой-то прокурор не приходился по сердцу, то KNAB сразу же жаловался на него руководству прокуратуры. Если это не помогало, начиналась публичная травля прокурора, к нему присылались специально подготовленные журналисты.
За работу со СМИ тогда в KNAB отвечала Диана Курпниеце, которая давала интервью прессе о громких делах. В том же самом деле Клещевскиса Курпниеце почти каждый день сообщала прессе, что подозреваемый «лоббировал такую и такую компанию», упоминая названия компаний. Я, как надзирающий прокурор, слушал эти интервью и ужасался – в деле эти факты процессуально не доказаны. Если даже обвиняемый (действительно) лоббировал какую-то компанию, то участвовавшие в этом лица, услышав публичные сообщения Курпниеце, сделают логичные выводы, и после этого доказать их вину будет невозможно. Такие необдуманные действия чиновников KNAB наносили огромный вред расследованиям. Свою не доведенную до конца работу KNAB компенсировал развернутыми в прессе кампаниями. Но как только какой-то прокурор осмеливался спросить следователей KNAB: «А где в деле все то, о чем вы говорите в прессе?», – сразу же выяснялось, что виноват именно сам прокурор».
«Тут украли целое оперативное дело»
Из слов Пундурса следует, что KNAB и Юта Стрике были на особом положении.
«Вся концепция и методы работы KNAB пришли из-за границы, – утверждает он. – Идея была такова: во-первых, надо создать в обществе ненависть и нетерпимость к коррупции, чтобы за коррупцию можно было судить на основании даже небольших подозрений; во-вторых, вызвать страх перед борцами с коррупцией; в-третьих, к пропагандистским акциям надо привлечь доверенную прессу; в-четвертых, нельзя доверять всем – прокуроров и судей нужно разделить на хороших и плохих.
Идеи Карла Маркса тоже были хороши, но когда их начали реализовывать на практике, потекли реки крови.
Сейчас некоторые пытаются протолкнуть мысль, что в неудаче «дела олигархов» виноват генеральный прокурор Эрик Калнмейерс. Трудно представить, что генеральный прокурор мог поставить делу реальные преграды. Единственная вина Калнмейерса была в том, что в какой-то момент прокуратура рискнула сказать KNAB: хватит вести тайную прослушку, все прослушанное надо, наконец, реализовать. Реализовать не удалось. Вместо того, чтобы смириться с неудачей, революционная группировка добилась создания парламентской следственной комиссии, которой приходится теперь заниматься абсурдным делом – искать виновных в том, почему KNAB не собрало достаточно доказательств для обвинения.
Удивляет то, что теперь в прессе можно абсолютно свободно использовать оперативные материалы дела, происхождение которых очевидно – украдены. Теперь уже аюсолютно ясно, что осудить по «делу олигархов» никого не удалось, но само дело стали использовать как оружие политической борьбы.
Я помню, как судили за незаконное прослушивание разговоров журналистки Илзе Яуналксне. В «деле олигархов» незаконных действий с секретной информацией намного больше и они намного громче. Помню – осудили даже сотрудника KNAB (Руслана) Балаклейского за утечку материалов. Но тут украли целое оперативное дело, записи, которые велись на протяжении месяцев и даже лет. За это виновным надо ответить! Не знаю, будут ли кого-то за это судить, но если не осудят, то это подтвердит, что в нашей стране не все равны перед законом. Похоже, что воры этого дела пользуются поддержкой конкретных политиков».
