Видео
В мире
В 1961 году в Столинском районе Брестской области произошла вспышка радиоактивности, зафиксированная шведской станцией слежения — той самой, которая в 1986 году обнаружила аварию на Чернобыльской атомной станции. Тогда с территории Ольманских болот, что на юге Белоруссии, где находился 41–й авиационный полигон, в экстренном порядке выселили жителей мерлинских хуторов.
Под грифом "Совсекретно"
Долгое время Ольманские болота оставались недоступными. И хотя деревня, где я жил в то время, расположена более чем за 200 километров от этого объекта, отчетливо помню, как по ночам зависали в воздухе яркие всполохи небывалой мощности, освещавшие даже облака. Это шли испытания военной техники. Тогда мы лишь догадывались об этом, а сейчас появилась возможность увидеть то, что от нас скрывали. Некогда это были охотничьи угодья Радзивиллов, где была запрещена любая хозяйственная деятельность, за исключением княжеской охоты. Потом на этой территории военные создали полигон — второй по величине в мире и первый в Европе. Называли его по названию одного из хуторов — "Мерлин".
В августе 1959 года над полигоном была сброшена условная атомная бомба. В небо поднялся гриб взрыва — без электромагнитног
В 1974 году в Москве тиражом всего 1 650 экземпляров была выпущена книга "Глобальные выпадения цезия–137 и человек". Найти ее можно было лишь в служебных библиотеках. Затем весь тираж книги был изъят из библиотек. Согласно ее данным, наиболее загрязненными цезием с очень высокой концентрацией этого радиоактивного элемента оказались Столинский, Пинский и Давид–Городокски
Что же за тайны вершились на этом полигоне? Были ли ядерные взрывы до полигона? Никто точно не знает. Но местные люди говорят: у военных однажды что–то пошло не так, и они были вынуждены сбросить бомбы. После этого людей с мерлинских хуторов выселяли быстро. Приехали военные, дали полчаса на сборы, людей и вещи погрузили в грузовики — и все.
Природа не терпит пустоты
С созданием полигона здесь потекла армейская рутина: расставили мишени — танки, грузовики, самолеты. Регулярно сбрасывали на них бомбы. Вокруг полигона туманом ползли слухи. Говорили, что здесь испытывали установки "Град" и другое совершенно секретное по тем временам оружие. В некоторых местах и сейчас зашкаливает радиация.
После закрытия секретного полигона граница между Белоруссией и Украиной, существовавшая чисто символически, не могла помешать украинцам собирать и сдавать на заготовительные пункты лесные дары. Больше половины жителей приграничных украинских деревень — белорусы, переселенные туда во времена создания полигона. Здешние места они по–прежнему считают своими и продолжают ходить сюда за ягодами и грибами. В прежние годы белорусские пограничники задерживали и выдворяли тысячи украинцев. И ладно бы они бережно относились к тому, что дает им лес. Но нет: случаются незаконные рубки и вывоз леса, изготовление бортей из старовозрастного леса. Часто бывает браконьерство, в том числе на животных, занесенных в Красную книгу Белоруссии. А чего стоят сезонные лагеря заготовителей в островных лесах! После них всегда остаются горы мусора, не раз случались лесные пожары.
Но военные не списали со счетов "Мерлин" как полигон — уж очень привлекательны здесь условия. И Министерство обороны Республики Беларусь, согласно постановлению Совета Министров РБ от 12.11.1998 № 1737, продолжает эксплуатацию 41–го авиационного полигона. Теперь он называется иначе — авиационный полигон "Полесский". Здесь в 2012 году проводились боевые пуски тактических ракетных комплексов "Точка". Год назад, в феврале 2015 года, проходили тактические учения с боевой стрельбой 3–й батареи ЗРК "Тор–М2" 120–й зенитной ракетной бригады. Цели учений понятны: проверка военной и специальной техники зенитной ракетной батареи "Тор–М2", готовность расчетов к выполнению учебно–боевых задач и ведению автономных высокоманевренны
Ягодное нашествие
В 2011 году Белоруссия пошла навстречу жителям украинских приграничных сел и разрешила собирать ягоды и грибы на полигоне. И началось настоящее паломничество! О его масштабах можно судить по числу посетителей: в 2012 году на трех пунктах упрощенного перехода было зарегистрировано 83 тысячи пересечений границы, в день — до 1,5 тысячи человек! Территорию бывшего полигона вытаптывают квадроциклами, ягоды собирают запрещенными гребенками. Это приводит к смене одного биоценоза другим, клюквы становится меньше, зато разрастаются растения, не дающие людям никакой пользы.
Один белорусский ученый высказал предположение, что нужно изучить радиационную обстановку на Ольманских болотах. И тогда, уверен он, мифы о том, что на полигоне испытывали ядерное оружие, не исчезнут, а подтвердятся! По его мнению, под Чернобыль "легализовали" всю ситуацию, во всех бедах обвинили взрыв на ЧАЭС! На Ольманских болотах нужно навести элементарный порядок с охранным режимом созданного здесь заказника, прекратить браконьерскую рубку леса, остановить поток сборщиков грибов и ягод. Иначе скоро там можно будет смотреть только на пни, пожарища и горы мусора вокруг лагерей ягодников.
Здесь по–прежнему гремят взрывы. За два дня засушливого 2013 года раздалось 13 взрывов — горел лес. На борьбу со стихией тогда вышло около 200 человек. Заместитель начальника отдела службы боеготовности Брестского областного управления МЧС Ф. Олешкевич рассказывает:
— Добраться туда сложно. Болото! Без вездеходов не суйся! Да еще оставшиеся бомбы "вылезают" на поверхность и при пожарах взрываются. Для тушения пожаров используем даже авиацию. Отсюда не уезжаем, пока полностью не обезопасим обстановку. Разбиваем лагерь, в нем и живем неделями.
Уникальность Ольманских болот — в полном отсутствии цивилизации. Во времена полигона и бомбометания сформировался пейзаж, сравнимый с космическим. Вся территория бывшего полигона делится на две части — болота и леса. Но если лес смешанный, чахлый, редкий, заросший травой, то болота — другое дело. На десятки километров непроходимость. Кое–где торчат кривые низкорослые сосенки, усохшие осины. Без сапог–болотников на "плаву" не продержаться и нескольких часов. При ходьбе по болоту нервы на пределе. Качнулся вперед, ступил шаг, а далеко впереди побежала волна трясины под тонким ковром травы. Есть "окна", в которых трехметровая жердь уходит вглубь без сопротивления на всю длину. Комаров и прочих кровососов — тучи! Здесь свои законы, своя валюта и свои короли. И сюда удалось добраться, чтобы разгадать тайну ночных вспышек в годы моей молодости.
Разведка боем
После знакомства и проверки документов отправляемся в путь с представителем погранзаставы. Подполковник просит не называть его по имени–отчеству и не фотографировать: "Мне еще служить". И предупреждает: будет тяжело. Заедят комары, растрясет дорога, затянет болото. И его прогнозы начали сбываться: через несколько минут "уазик" повышенной проходимости увяз в черном месиве торфяной бузы. Выручила страховочная машина. Но скоро опять засели. Мой проводник вполне серьезно сказал: "Пока едем по асфальту". Значит, будет хуже. Но отступать некуда.
Ночью здесь настолько тихо, что кажется, будто наступил конец света, а на Земле не осталось ничего, кроме этих болот. Вместо воздуха — влажное марево. Вокруг сырой утренний лес и звенящая тишина. Через несколько сотен метров забор из колючей проволоки — граница между Белоруссией и Украиной. Где–то вибрирует эхо: кто–то кричит, и его призывы дробятся на многоголосье. Мы настораживаемся. Вскоре видим: по тропинке пробираются две женщины с заплечными мешками. Из травы, будто привидения, в своей камуфляжной форме появляются пограничники:
— Пограничная служба Республики Беларусь. Вы нарушили государственную границу!
Нарушители даже не прикидываются, что заблудились. У старушки за плечами — мешок размерами с ведро с клюквой. У спутницы моложе — в два раза больше. И начинается "мыльная опера": в семье четверо детей, работы нет, денег нет, хлеба нет — спасает только клюква, за которой они вынуждены ходить даже весной. Закутанная в платок бабушка ничего не объясняла. Просто повторяла как заведенная: "Отпустите…"
Когда полигон закрыли, местные жители стали возвращаться на обжитые места. Колхозы и крестьяне долго пользовались дарами "Мерлина" — снимали с бывших мишеней уцелевшие колеса, переоборудовали двигатели, вывозили железный лом, а из парашютного шелка шили занавески. Полигон снова стал кормильцем.
Спрашиваю у проводников: действительно ли украинцы из приграничья бедствуют? Или, быть может, просто пускают пограничникам пыль в глаза?
— У большинства, — рассказывает офицер–пограничн
Ягода–кормилица
Мерлинская проблема не столько "пограничная", сколько социальная. Военнослужащие справиться с ней не могут. Нужна система специальных мер. Пришло время властям по обе стороны границы взяться за полигон всерьез. "Мерлин" — это особый мир, в котором люди пытаются победить обстоятельства и с его дарами выжить. До 1991 года никто подумать не мог, что когда–нибудь здесь пройдет государственная граница и превратит условную картографическую линию в зону повышенного внимания и риска. Местные жители приграничных деревень совершенно равнодушно реагируют на знаки "Стой! Граница. Проход запрещен!" — они здесь создают свой уклад жизни в обход законов, правил и норм.
С украинской стороны к границе вплотную примыкают 4 деревни с населением более двух тысяч человек. Там в основном живут баптисты: в их семьях по 10–12 детей, работы нет. Зарабатывают лишь сбором клюквы. Летом и осенью разбивают лагеря, ночуют в них и собирают ягоду от зари до зари. Тактика проста: границу переходят бабушки, дети и женщины — они лучше умеют убалтывать пограничников. Мужчины потом помогают выносить мешки с ягодой. Раньше нарушителей задерживали, предлагали покинуть территорию Белоруссии. Но проку от этого мало: днем пограничники выдворяют нарушителей — утром все снова здесь.
Зимой начинается сезон вырубки леса. Далеко за границу украинцы заходить боятся: 100–200 метров, бензопила с самодельным глушителем звука — и только опилки летят! Вырезают лишь деловую часть ствола, остальное — в расход. Затем бревно цепляют к лошади и перетаскивают его к складу, который находится в 10–15 метрах от зоны влияния белорусских пограничников. Мужики знают: преследовать их здесь не будут. Иногда погранцы устраивают засады. Тогда дровосеки бросают топоры, бензопилы, лошадей — лишь бы унести ноги. Бороться с незаконной рубкой тяжело, особенно когда по ту сторону границы одна за другой открываются частные пилорамы, а их хозяева за каждое бревно платят по 15–20 долларов.
Старожилы рассказывают, как в конце 60–х ходили за клюквой во время учений. Осколки снарядов свистели над головами, однако людей гнала в лес нужда: работу найти нереально. Несколько раз военным приходилось отменять учения — слишком много сборщиков было на полигоне. Украинцы промышляли в белорусских лесах до 2004 года, лишь позже в районе "Мерлина" на белорусско–украи
Масштабы бедствия
Но древесина и ягоды — только вершина айсберга. Потому что границу преодолевают всеми средствами. Днем и ночью. По суше и по воде. На лодках, велосипедах, повозках, мощных "Уралах". Самый ходовой товар — украинская водка, сигареты, ткань или турецкий трикотаж. Пакеты формируют на хуторах, подтаскивают к границе и затем готовят к переброске. У контрабандистов есть свои перевалочные базы, свои координаторы, информаторы. Каждая переброска — тщательно спланированная операция. И речь не о каком–нибудь дяде Ване с ящиком водки на подводе. Это серьезный бизнес, в нем крутятся огромные деньги. Стоимость средней партии товара, перебрасываемой через границу, редко бывает ниже 3–4 тысяч долларов, а когда кордон пересекает машина с водкой, тканями или мясом, стоимость возрастает многократно. И не раз бывало, что нарушитель, в кузове у которого "лежит" 100–120 тысяч долларов, шел напролом, собираясь давить пограничников. Остужала пыл только автоматная очередь по колесам.
Не так давно с Украины на белорусский мясокомбинат нелегально переправляли целые стада коров, в этот бизнес были втянуты многие, в том числе подростки, которые за каждую корову получали по 10 долларов. Навар взрослых превышал эту сумму в 10–15 раз. По такой же схеме украинцы перегоняли на свою территорию белорусские бэушные тракторы. Одна машина стоит 4–5 тысяч долларов и очень ценится на сопредельной территории. Гонят колоннами по 2–5 машин, за рулем — украинцы, впереди — разведдозор на мотоциклах, с собаками, а еще дальше — наблюдатели с биноклем и рацией.
Клюквенный бунт
Серьезные разногласия возникли недавно. Пограничники начали оформлять украинских нелегалов как нарушителей, составлять протоколы и выписывать штрафы. За повторное нарушение сборщиков ожидала депортация из страны. Тут и началось…
Однажды пограничники задержали на территории Белоруссии 16 украинцев. Уже собирались везти их для составления протоколов в погранотряд, как возле КПП Мутвица появилось больше ста человек. Это украинцы пришли отбивать своих земляков и вели себя достаточно агрессивно. Кое–как удалось успокоить людей и отвести их к границе. Срочное сообщение о форс–мажорной ситуации было направлено председателю Госпогранкомитет
И началась движуха: "клюквенники" разбивают лагеря. Браконьеры всех обходят стороной, туристы убегают от лесников, лесники бегают за туристами, украинцы ищут, где бы дерево спилить, пограничники смотрят, кого бы задержать. Ольманские болота стали огромной "партизанской зоной", где нет случайных людей, но они там есть.
Местные люди говорят, что ягодники не бедствуют. За неделю семья может заработать на чернике более тысячи долларов. А когда наступает сезон клюквы, за которую заготовители платят больше, доход возрастает — за день можно собрать до 80 килограммов. Правда, весь урожай украинцы уносят на свою территорию. Можно было бы организовать прием клюквы, собранной украинцами, на белорусской стороне. Но как оборудовать заготовительные пункты приборами для радиологических исследований? Ведь не секрет, что на "Мерлине" есть зоны, где ягоды и грибы фонят. Клюква, собранная заготовителями, проходит все необходимые проверки. Однако нелегальные перекупщики приезжают в деревни, закупают продукцию, потом продают. Утверждать, что их ягоды безопасны для здоровья, никто не берется. По статистике, лишь пятая часть клюквы чистая. Остальные ягоды с радиацией. Клюкву с превышением дозы, забракованную белорусскими заготовителями, нелегально сдают на Украине.
"Мерлин" живет своей жизнью, в которую постороннему человеку вписаться сложно: здесь свой интерес, своя валюта, свои законы. Но люди привыкли к такому укладу. Приспособились. И ничего менять не собираются. Это их жизненный простор.
Валерий САМОХВАЛОВ.
