Родом Анна из Крыма – она родилась и выросла в Алуште. Но в 2016-м году уехала оттуда вместе с мужем и родителями. "Как только появилась возможность продать имущество, мы уехали безо всяких раздумий, хотя нам очень даже было что терять – и недвижимость, и бизнес".
Крымчанка по рождению, свою семью она называет нетипичной для Крыма.
-Родители мои с львовскими корнями и благодаря этому в нашей семье сохранилось украинство. И националистическая нотка воспитания (на интервью мы беседуем исключительно на украинском). Что было диковинным для тех мест. Украинская речь там звучала изредка, разве что в разгар курортного сезона. Из России в то время в Крым уже ехали мало – открывали для себя заграницу. А с Украины приезжали преимущественно из так называемых русскоговорящих регионов. Помню, шёл футбол – все соседи болели за Россию, а мы – за Украину. Окна и двери у всех были открыты, и никто не скрывал ни своих пристрастий, ни эмоций.
-Как же твоих родителей со Львовщины занесло в Крым?
-Папа приехал учиться в Никополь, встретил маму и остался. А маминых родителей в Крым выслали в 1962-м году, ей было всего 3 года. Бабушка рассказывала, что после войны их переселяли подальше от Польши сначала в Ровенскую область, а потом - нет, совсем не на море. В степной Крым. Везли в феврале в открытых кузовах на «Зилах» с маленькими детьми, очень тяжелая была дорога. На новом месте не было ни воды, ни растительности, вот они и осваивали степь.
- Чей же он тогда, Крым, если украинство ещё тогда там было в диковинку?
- Он определенно не российский. Это земля, поцелованная Богом. На этом малюсеньком кусочке суши такое разнообразие! Не в каждой большой стране можно увидеть такое разнообразие культур, традиций, климатических зон даже. Там даже, кажется, моря разные!
-Так ты патриотка Крыма?
-Я патриотка Украины, поэтому с теплом вспоминаю Крым, но туда, наверное, уже не вернусь. Когда мы в 2016-м году переселялись в Киев, Украина была в очень сложной ситуации. У нее не было возможности обеспечить материально беженцев с Донбасса, с Крыма и мы от неё ничего не требовали. Мы всегда рассчитывали только на свои силы и теперь отдаем ей свою любовь, поддерживаем армию, не требуя ничего взамен.
У нас своя семейная идеология, мы с папой называем её байрактарщиной. Когда началась полномасштабная война, каждый украинец стал работать на оборону. Кто как мог – что-то возил, что-то лепил, кто не мог воевать, стал волонтером. Это народное движение, и мы до сих пор поддерживаем его.
Потому что, как только начинается сближение с какими-то официальными структурами, фондами, тут же начинается бюрократия. И ты уже не можешь быть быстрым и эффективным. И помочь тем людям, которые к тебе стучатся. А мы помогаем не военно-политическому руководству, не руководству армии, а своему войску - просто своим хлопцам и девчатам.
-То есть, лично знакомым?
- Нет, я их даже не знаю почти никого. Мне пишут. Одно зацепляется за другое и так все двигается дальше и дальше. Например, - закончился сезон свадеб, и я предложила нашему последнему жениху: Сашко, я хочу твоей бригаде подарить машину. Он обрадовался и говорит, а давай бус! Это было дороже, но купили, деньги собирали в Инстаграме. Это было накануне рождественских каникул, мои дети пели колядки под ёлочкой, мы назвали этот сбор таврическим. Крым исторически называли Таврией. А потом звонит вдруг Сашко и говорит: «Ты не поверишь, нашу бригаду переименовали в 79-ю десантную штурмовую Таврическую – они базируются в Николаеве.
-Легко ли было купить бус?
-Очень тяжело. Потому что одних денег мало, ещё требовались документы от фонда, а мы просто как частные лица на фронт машину покупали. Но ничего – нашли технически очень хорошую, а потом сами изнутри занимались отделкой - при минус 13! Кресла переставляли, чехлы перешивали, линолеум новый стелили, печку надежную ставили, папа зачищал все мелочи до идеального состояния.
-Как для себя?
-Лучше, чем для себя! Папа и свою машину отдал на фронт. В жизни разные пересечения бывают. Скажем, я была в госпитале, мы стригли хлопцев, что проходят реабилитацию после тяжелых контузий, а он попросил – подыщи, кому б отдать свою машину. Они ж после 3-х недель реабилитации на фронт возвращаются…
-А что значит, вы стригли?
-Я написала в один очень известный барбершоп – это наши партнеры по свадьбам – что накануне была в госпитале, и хлопцы там так грустно выглядят. Заросшие, как лесовички. Предложила им приехать туда и поработать. Они сразу согласились. И приехал один из лучших барберов, и устроил там настоящий салон!
Такие парни получились – настоящие киногерои, мускулистые, ухоженные. Им же на войне не до красоты, особенно, когда раненные. Настоящие викинги! Один из них потом сказал: ты ж мне не прическу подарила, а мечту. И подарил мне шеврон – это самый ценный для меня подарок. Разговорились. Оказалось, он из сил специальных операций. Водолаз. Я думаю, такого я ещё не встречала. И захотелось именно ему купить машину.
-А зачем водолазу машина?
-А для того, чтоб не носить на себе своё снаряжение, которое весит 70 кг. Они, например, базируются в одном селе, а водоем находится в другом. И вес на себе надо переносить. А потом ещё главное – задание выполнять. А этот хлопец 1997 года рождения, он на 7 лет меня моложе, и он уже служил в АТО. То есть, на фронт пошел одним из первых (АТО – антитеррористическая операция, та же война, что началась на самом деле с 2014-го после захвата Россией Крыма и части Донбасса).
-Что он рассказывал про АТО?
-Сказал, что это потраченные годы жизни. Действительно, это очень противоречивая история. Там не было побед, не было проигрышей, там было настолько подвешенное состояние что люди не могли находиться в нем долго. У него закончился контракт, он ушел. Но после 24 февраля пошел на фронт одним из первых – добровольцем, конечно.
Я спросила, что он получил за то, что всю молодость потратил на войну – бесплатный проезд по Днепру и маме дали какой-то маленький кусочек земли в селе, где он родился. Семьи у него нет, девушки нет, все свои лучшие годы он посвятил тому, что служит Украине. И я поняла: самое главное, что мы должны для этого парня сделать – показать, что мы ценим его вклад. И машина - это минимум, что мы можем. Лично для него. И хоть машина не была дорогой, там вид кузова особенный, большой багажник, универсал. Ещё лодку новую купили для хлопцев, 4 гидрокостюма… У них есть там дорогое снаряжение, необходимое для спецопераций, но персонального нет ничего. И эта дележка по кругу – сегодня одна группа идет, завтра другая, там костюм кто-то растянул, там разорвал резинку…А это личная вещь, которая должна идеально сидеть на теле.
И мы объявили сбор, купили новый мотор на машину, перекрасили её, изнутри всё выдраили, по сути, сделали новый салон. Я называю это «путь воина» - самая сложная работа, чтоб изнутри все довести почти до совершенства. А на улице 40 градусов жары, у меня тепловой удар, и папа сам все клеил, надо ж чтоб внутри не дуло ничего…
-Солдаты, когда приезжают в Киев с фронта, признаются, что не сразу адаптируются к ритмам большого города, где нет войны. А ты как существуешь одновременно в этих двух параллельных измерениях?
-Иногда мне кажется, что меня надолго не хватит…Я завидую этим героическим людям, которые не могут жить иначе – они просто идут на фронт и защищают свою родину. Просто делают этот шаг и все – они уже на стороне правды. Насколько б ты ни был эффективным, ты уже в наивысшей точке. Волонтеру труднее потому, что он должен в себе соединять два измерения – реалии настоящей войны и беззаботного мира. Потому я вытеснила из круга своих друзей всех посторонних. Когда у тебя в друзьях только волонтёры, мы гребём в одном направлении. Кто-то из нас выпадает на какое-то время – стрессует, здоровье подводит, но мы можем позволить себе передохнуть и вернуться в этот поток.
-Что тебя особенно впечатляет при общении с фронтовиками?
-То, что они считают, что ничего особенного не делают. Как этот водолаз. Просила что-то рассказать – «да что там рассказывать?» То они 20 дней на острове мох ели, то нужно прикидываться двое суток мертвым, когда над тобой кружат вражеские дроны. При том, что водолазы-специалисты очень редкие. Их несколько десятков на всю Украину. Таких, что прошли обучение и здесь, и за границей, и получили боевой опыт в этой войне. Это люди со сверх особенными способностями. Но насколько они скромны в своих запросах…
Я потом уже узнала, что они по многу часов проводят на дне, узнала, чем отличается звуковая контузия под водой и над водой, когда работает арта. И каждый твой выход решающий, а тебе нужно часто идти через мины к водоему и не зацепить береговые, потом снова сухопутные на обратной дороге. Каждый раз это борьба за выживание. Это можно сделать один раз, но это не может быть твоей работой, да ещё два года подряд. Это просто невозможно, а они работают!
-Ты практически живешь помощью фронту, но у тебя ещё маленькие дети и муж. Который не в армии.
- Моя работа - это компенсация. Не всем быть военными. Если мобилизовать всё население Украины, кто будет кормить армию? И армия должна получать от каждого украинца максимальную пользу. Я говорю не про галочку – про настоящую пользу. Мой муж обеспечивает работу энному количеству людей, платит налоги, поддерживает мои инициативы и потому я в нашей семье работаю на армию 24 часа в сутки без перерывов и выходных. Вот мы только что сыграли свадьбу наших военных, бывших пленных и нужно сделать выставку про Крым в киевских школах и снова собирать деньги на армию…
-Что за свадьба?
-Ещё одно моё направление: я устраиваю свадьбы наших защитников в Киеве – «под ключ». Полностью.
-А это так важно сейчас?
- Вначале я сомневалась, а потом выяснилось, что это очень нужное дело. Они ж идут воевать ради жизни. И потом, мы не собираем для этого деньги. Все деньги должны идти на армию – это принцип. Каждый товар и услугу мы берем с тех, кто их продает. Если это, например, отель роскошный, то он даёт свой номер. И ни копейки денег.
-Для них это реклама?
-Показатель репутации. Когда я начинала, я их этим заманивала – мол, реклама для вас, а теперь уровень осведомлённости уже такой в бизнесе, что никто на этом не пиарится. Они уже гордятся тем, что дали возможность провести у себя торжество с участием защитников Украины. Ответственный бизнес! Я работаю только с лучшими заведениями. Например, у меня в партнерах есть базовый роскошный отель, в котором останавливался Шварцнегер. И они благодарны, что им не нужно искать возможности помогать военным – я сама готовые предлагаю.
-Ты женишь пары, в которых и жених и невеста – оба военные?
- В основном так. Хотя изредка бывают пары смешанные. Например, была невеста – фронтовой медик, очень боевой специалист, а жених – гражданский. В таких случаях услуги гражданскому лицу наши партнеры не оказывают – все за его счет: костюм, парикмахер…Это честнее.
- И сколько пар ты поженила?
-Уже 10 пар. А это 10 роскошных свадеб, и ни одна не повторялась! Это не просто какая-то роспись. Это у них роскошный отель в Киеве, потом они едут в какую-то точку Украины, где хотели бы уединиться. А потом – снова на войну…
-И дети твои во всем этом тоже участвуют?
-Ещё как – и колядки поют на денежных сборах, и на акции со мной ездят, и ключи от машин вручают, и поздравительные открытки готовят на фронт…И очень этим гордятся. Как-то, гуляя в парке, мы купили дочке рожок мороженого. А она увидела военного с женой – в возрасте мужчину – тут же спонтанно подбежала к нему и подарила свое мороженое. Что там было – он упал на колени…
-Это, выходит, ты сама так воспитываешь своих детей – не государство?
- Государство начинается там, где люди ничего не ждут от кого-то, а сами строят своё государство. Одно дело иметь паспорт Украины, а другое - чувствовать себя частичкой этого гражданского общества. Гражданское общество - это то, которое уверено, что оно творит государство.
Украинцы тем и отличаются от москалей, что мы сами себе государство. Ты сам себе государство, создай порядок в своей голове – у нас есть такая песня у Кузьмы, это негласный девиз каждого волонтера, каждого защитника, каждого сознательного украинца - пенсионера или студента. Твое творение государства начинается с тебя. С твоей личности, с твоих детей, с твоего дома, создания среды вокруг тебя.
Сейчас в контексте войны моя ответственность - сытые одетые солдаты, они ж меня защищают. В 1991 году мы решили, что мы вспоминаем, что мы 70 лет были в оккупации и нам нужно приходить в себя и начинать всё с начала. Сейчас главное для нас, чтоб каждый украинец осознал – ты можешь быть любой национальности, но ты должен чувствовать себя украинцем. Украинизация у нас не насаждается в школе. Мы в себе её разыскиваем – ты или чувствуешь себя украинцем, или нет.
- Ты говоришь «москали» – что под этим подразумеваешь? У тебя же русскоговорящий муж.
- Да, потому что он вырос в русскоговорящей среде. Но я считаю его абсолютным украинцем. Он хочет жить здесь, он делает здесь бизнес, не прося у государства денег на жизнь. Он платит налоги, его дети воспитываются на украинском языке, и он с ними старается говорить на украинском. На сложные темы ему трудно говорить по-украински грамотно, с детьми ему проще. И всё это его вклад в будущее Украины.
Возможно, он не готов идти освобождать Донбасс с оружием, потому что там его родные, но я точно знаю, случись что, Киев он будет защищать до последнего. Когда в 2022-м россияне подошли к нам на 4 километра, я вывезла детей, а он остался. И остались все наши знакомые мужчины, которые преимущественно из Донбасса и из Крыма.
Это мироощущение – быть украинцем. Это нельзя привить в школе, в государстве или в семье. Стать им может каждый в любом возрасте и в любой момент. Если ты на стороне света, то ты украинец. И, как я замечаю, люди, осознав это в себе, подсознательно переходят на украинский язык. Никто не заставляет, но очень-очень многие ещё недавно русскоязычные после 2022-госами перешли на украинский.
- На фронте, говорят, даже большинство говорит по-русски – как быть с этим?
- К людям, которые встали на защиту государства, вопросов вообще нет. Мы, осознанные украинцы, понимаем, что государство должно думать о возрождении. Поэтому во многих бригадах есть хорунжие. Люди, которые рассказывают военным историческую, идеологическую подоплеку происходящего. Воины УПА – украинская повстанческая армия для нас образец. Эта армия боролась за эфемерную страну Украину, которой ещё не было на карте, они верили, что она будет и за нее стояли.
-Как же возвращать Донбасс и Крым, воины УПА это явно не их герои?
-Бог их знает, как их возвращать. Я не говорю, что жители Донбасса или Крыма виноваты в том, что россияне их захватили, но эти регионы были наименьшими украинцами. Потому с ними такая история прошла. Не буду говорить за Донбасс, я не так хорошо знакомы с этим регионом, но Крым – я прожила там 30 лет и знаю по крымско-татарски всего несколько слов. Это позор, это надо менять.
-Ты говорила о том, что государство своим гражданам ничего не должно – разве его не развращает такой подход?
-Ну так мы должны еще создать государство, которое для этого имеет ресурсы. Я, например, нынешнюю власть не выбирала. Но если что-то не так во власти, значит, надо не с них спрашивать, а с себя – почему мы их выбрали. Пока будем ждать решений сверху, мы утратим и само государство, и язык, и культуру.
- Ты видишь конец войны?
- Нет. На третьем году войны мы в своем кругу это уже даже не обсуждаем. В чем была ошибка нашей власти - начали говорить про быструю победу и люди расслабились. Где эти две-три недели? Мы вообще не говорим про финал, мы говорим про процесс. Я даже сказала как-то: Боже, когда закончится война, я даже не знаю, что я буду делать. По-моему, рассчитывать всегда надо на то, что будет ещё труднее.
- А что, видишь ли ты среди «клятых москалей» каких-то «хороших русских»?
-Думаю, что нет. Украинцы сейчас вообще не фокусируются на россиянах. Сейчас мы настроены на борьбу, у нас кровопролитие. Мы заняты элементарным выживанием, нам некогда их выискивать – хороших. Путь звучат громче, если хотят, чтоб мы их услышали. Кого из россиян действительно уважали в Украине, так это Немцова. И Политковскую. Они действительно «звучали». Равных им пока не слышно. И нам все равно, что будет на их территории, кто у них будет при власти. Кто хочет нам помочь - у нас есть русские батальоны, нам нужно оружие. Нам нужно отстоять свою землю и навести на ней порядок. Чужого нам не надо.
Елена СЛЮСАРЕВА
ФОТО автора и из семейного архива.
